Ударей не знаем с падежами. Про склоненья даже ворд молчит. Два осталось чмока между нами: «Кофе» – он»; «не звОнит, а звонИт». Слышь, Фурсенко или как там, кто ты. Выпей йаду, не эт фест – йогУрт. Псто с язЫком тОпят не задроты. Экслер тОпит, ну и все кто, крут. Ниибацца резкие движенья! Пацталом филологи жеже. Ладно бы забили на спряженья. Ну до кучи и про падеже. Ну там… фтопку мона запятые. И тире – от них, ИМХО, тошнит. Но слова исконные простые. Кофе – он, не ЗвонИт, а звонИт! Нет же, мля, тупайа абизяна. Подписала гадостный словарь. Может это все попИл Роснано? Может Пиндостан нам срет, как встарь? Шо это опять — подрыв устоев? От минобра всем КГ/АМ. Мы ответим вам мильенов пстоев. Мы устроим вам олбанский мем. Утомись, созданье из бобрУя. Разбежись апстену и делоф. Спеллинг нам менять? Какого куя? Мы не можем сцуко, без основ. Пушкин первыйнах, он вечно в меморизе. Ну там Достоевский, Гришковец. И тебе ли править кукукИсе. Наш язык великий, шопесдец! Ахтунг, ахтунг! Русь в жежешках стонет. Шо ты сделал, аццкий сОтона? Неужели звОнит? Точно звОнит? Может быть и кофей стал она? Многобукафф, не хочу подката. Ниасилит многА коллектиф. Флеймь его, мицголь его ребята. Вот вам для наброса криатифф.